90-е возвращаются? Фермер из СКО заявляет о попытке рейдерства через его убийство
Известный фермер из Северо-Казахстанской области Бари Амоев уверен, что его пытаются убить, чтобы забрать его бизнес.
«В отношении меня осуществляется рейдерство, с целью захватить принадлежащие мне по закону предприятия и землю. Только заинтересованные лица не могут прямо приехать ко мне и физически забрать мое хозяйство, а грязными методами пытаются его захватить, путем моего физического устранения», – пишет Амоев в обращении президенту страны.
Что случилось
Глава КХ «Барс», работающего в селе Золотая Нива (район Магжана Жумабаева СКО) известен как один из «красных председателей», работающих ещё с советских времен. Фигура он весьма неоднозначная, но один факт неоспорим – фермерское хозяйство стабильно работает десятки лет, при этом умудряется обходиться почти без госсубсидий.
В начале сентября Петропавловским городским судом Амоев был признан виновным в совершении уголовного проступка по статье 115 УК РК – "Угроза убийством" и его приговорили к штрафу в размере 100 МРП (306 300 тенге). Как следует из приговора суда, 70-летний Амоев избил и угрожал застрелить нескольких молодых людей. Есть и показания свидетелей, и результаты экспертизы. Но не всё так очевидно.
В этой истории есть масса не связанных вроде бы между собой событий. Но все они ведут к одному логическому финалу – остановке работы предприятия и устранению владельца. Любой ценой.
Жизнь и смерть
«Уголовные неприятности» начались у Амоева давно. Два года назад ночью подожгли его дом. Со спящим хозяином внутри. Дверь «заботливо» подпёрли ломом, чтобы никто не вышел. Пожар, да и самих поджигателей увидели соседи. Амоева вытащили, дом сгорел. Поджигателей привлекли к ответственности – за порчу имущества. Тот факт, что кроме имущества, в доме находились люди, следствие и суд проигнорировали. Всего через полгода поджигатели вышли на свободу.
Весной 2022 года эти же люди напали на Амоева. Обманом вытащили его в достаточно глухое место: незадолго до этого из хозяйства пропала сельхозтехника (не впервые), и фермеру позвонил некий «доброжелатель», сообщил, что видел украденные агрегаты. Амоев поехал искать технику, по дороге позвонил участковому села. До указанного «доброжелателем» места Амоев не доехал – увидел брошенный скутер, вызвал бригадира своего хозяйства, чтобы тот приехал и забрал чужой агрегат. И тут появились старые «знакомые».
Амоев вышел из своей машины – поговорить. На него наставили ружье. Потом стали бить. По голове, лицу, ребрам, по спине. Фермер слышал, как вытаскивают из его машины его собственное ружье. Сейчас он уже почти смеется, рассказывая об этом:
«С ним надо уметь обращаться. Ружье старое, если не знать, как - его даже собрать невозможно».
Тогда, конечно, ему было не до смеха.
«Я понял: меня сейчас убьют», - вспоминает Амоев.
Потом полиция очень долго искала вокруг гильзы от ружья Амоева. Их не оказалось, но это не помешало заявить о том, что из ружья он все-таки стрелял.
Спас фермера бригадир, который приехал за скутером. Второй труп нападавшим, видимо, был ни к чему. Результат «случайной» встречи – рваные раны, черепно-мозговая травма, 8 сломанных рёбер, переломы лицевых костей, повреждения почек.
Уже находясь в больнице, Амоев узнал, что напавшие на него опять проходят по «хулиганке» (статья 107 УК РК). Но фигурантом дела становится и сам Амоев - напавшие тоже написали заявление, и начато уголовное дело по статье 115 УК РК – «Угроза убийством». Суд первой инстанции уже состоялся, и Амоев признан виновным, сейчас адвокаты готовят апелляцию.
Что не так
Вспоминая цепочку событий, Амоев уверенно говорит: спас его только случай. «Доброжелатель», сообщивший о найденной технике, назвал очень глухое место, труп искали бы очень долго. Когда уже после избиения позвонили участковому (который должен был ехать на место, где была якобы найдена техника), тот первым делом спросил, стрелял ли сам Амоев. Помощь ему на месте тоже никто оказывать не спешил – в больницу Амоев попал лишь через сутки.
В уголовном деле тоже есть масса странностей, начиная с медицинских документов: в Петропавловске врачи странным образом «не заметили» едва ли не половину травм (включая несколько сломанных рёбер). В протоколе допроса врача – дописки, сделанные другим почерком. Заключение врачей из Астаны (Амоев месяц лечился в столице, так как в Петропавловске его выписали через 10 дней) разительно отличается от экспертизы, сделанной в регионе (копии протоколов и заключений есть в распоряжении редакции).
Амоев неоднократно подавал ходатайство о проведении повторной медицинской экспертизы, но получал отказ. Многочисленные ходатайства об экспертизе, опросе свидетелей, приобщении аудиозаписей разговоров с тем де участковым возвращаются с отказами. Прокурор района (теперь прокурор города) ни раньше, ни сейчас никаких нарушений в деле не видит. Амоев обращался и к прокурору области – но даже ответа о регистрации своего обращения не получил. Последняя инстанция – президент страны.
«Есть определённые лица, которые крайне заинтересованы в отчуждении за бесценок моего налаженного хозяйства. Данные лица, по всем признакам, афиллированные с ними правоохранительные органы, прежде всего районная полиция и органы прокуратуры, с использованием таких незаконнопослушных личностей, и одновременно, при очевидном попустительстве судьи районного суда района пытаются лишить меня физической способности вести сложную многогранную предпринимательскую деятельность в области сельскохозяйственного производства. К иному выводу прийти невозможно при всем желании», – говорит фермер.
Мы спросили, предлагали ли Амоеву продать или отдать кому-либо хозяйство. Таких предложений он не получал. Но, когда лежал в больнице, получил «настоятельную рекомендацию» уехать из страны. К старику пришли люди, представились сотрудниками спецслужб и показали документ, в котором было прописано требование Амоеву со всей семьей покинуть страну. Копию этого документа ему, конечно же, не оставили, да и не могли – таких законных (!) требований не существует.
Кому это надо
Чтобы понять, что происходит на самом деле, надо вернуться на пять лет назад. Именно тогда у Амоева начались разные неприятности. Сначала были мелочи – обычное воровство. Разобрали на детали зерносушилку, потом – хлебоприёмный пункт. Кто – известно. Явление не редкое, вот только здесь уж стало слишком частым. Но официально почему-то оценивается не ущерб, нанесённый предприятию (по цене сельхозтехники), а по стоимости лома цветных металлов. Якобы именно на цветмет и разбирали сельхозагрегаты.
Затем начали высказывать недовольство пайщики (люди, передавшие свои земельные наделы в управление КХ), заявляя о своем намерении выйти из хозяйства. Обычный процесс во многих хозяйств, но здесь обсуждение внезапно становится громким, с участием и местных чиновников, и СМИ. Происходит это всё в пандемию, когда действуют запреты на собрания – а люди требуют именно собрания. В итоге вопрос решается, недовольные пайщики выходят из предприятия. К слову, сейчас больше трети из них уже написали заявления о возвращении в КХ.
Надо отметить, что последние два года подобные истории происходят ещё в нескольких хозяйствах этого района. И если мелкие хищения в сёлах воспринимаются как явление привычное, то массовые выступления группы пайщиков, причем по одинаковому сценарию, уже не вписываются в «обыденную картину». Только по официальным сообщениям, в Тайыншинском, Тимирязевском, Магжана Жумабаева, Айыртауском районах СКО пайщики «ссорятся» с руководителями предприятий. Что важно – все предприятия достаточно крепкие зерновые хозяйства среднего уровня.
Мы не можем утверждать однозначно, но по неофициальной информации, за всеми этими историями стоит вполне конкретный интерес – земельный. В СКО уже есть предприятия, где внезапно сменился собственник – с прежнего «красного» на нового и никому не известного. Происходило это на этапе «после проблем с пайщиками» и «начало мародерства в хозяйстве». Наши инсайдеры говорят, что конечного бенефициара этого земельного передела нужно искать в столице. Главный интерес – даже не сама земля, а субсидии, которые можно под неё получить. Мы направили официальные запросы в соответствующие госорганы и будем отслеживать, что происходит в земельных отношениях нашего зернового региона.
