"Никто в системе не хочет брать на себя ответственность". Эксперты о психологических проблемах детей
В своем послании Касым-Жомарт Токаев четко обозначил, что пора заняться ментальным здоровьем детей.
«Важно также психическое здоровье подрастающего поколения. Требуется институционально усилить в образовательных учреждениях службу психологической поддержки, организовать единый телефон доверия и разработать действенную программу помощи жертвам насилия и буллинга», – отметил Касым-Жомарт Токаев.
В системе школьной психологической службы действительно есть целый «клубок» проблем, говорят эксперты, опрошенные BES.media.
Почему дети нуждаются в психологической помощи
Казахстанских детей избивают, унижают, шантажируют и насилуют. По статистике ЮНИСЕФ каждый пятый ребенок переживает буллиг в школе или на улице. Над детьми издеваются сверстники. Начинается травля с нелестных шуток и подколов. Все это может перерасти в физическое насилие. Не стесняются агрессоры буллить жертву в интернете, рассказала руководитель фонда Just Support Светлана Богатырева.
«Сейчас очень модно в групповом чате голосование делать: лох ли Петя? И весь класс голосует. А Петя сидит в чате и все это смотрит. Булинг плохо сказывается на психике всех детей класса – и кого травят, и кто травит, и кто на это все смотрит. Кого травят, у них появляются неврозы, бессонницы и депрессивное состояние. Постоянное насилие и унижение, которое изматывает. Агрессор – это, как правило, группа. Жестокость со временем укрепляется. Ребенок начинает верить, что в этой жизни все решается только силой. Удивляемся потом, откуда высокий уровень семейно-бытового насилия. Но а те, кто смотрят, переживают и тревожатся, что завтра их будут травить. И в таком классе ну не до учебы, не до показателей – там лишь бы выжить», – сказала Светлана Богатырева.
---
Читайте также:
---
Есть случаи, когда травлю ребенку устраивают сами учителя. Вот только наказать педагога практически невозможно, говорит ювенальный адвокат Айнара Айдарханова.
«Учитель унижал ребенка. Это продолжалось полгода. Она начала настраивать одноклассников против него. В итоге травлей занимались уже и дети. Но в последующем никто из детей не подтвердил, что был булинг. Родители обратились к директору. Проводили собрания. Все запротоколировали, но никакой ответственности преподаватель не понес, и он продолжил работать в школе. А ребенка пришлось переводить в другую школу, чтобы не травмировать его. Учителя наказать можно, если будет зафиксирован буллинг. Могут привлечь к общественным работам или выписать штраф. Но на практике до суда дела не доходят. Но необходимо создавать прецеденты. Нужно усилить работу в этом направлении», – возмутилась адвокат Айнара Айдарханова.
Дети предпочитают молчать и ничего не рассказывать родителям. Учителя раньше тоже старались ничего не замечать. Но после того, как в законодательство внесли понятие «буллинг» и «кибербуллинг», отмахнуться от проблем уже не получается. В школах стали проводить тренинги.
«Сейчас хорошо, что родители стали активными. Мы видим, насколько они стали юридически подкованы. Они больше не молчат. Если раньше был такой тренд – все замять, пойти там на какие-то компромиссы: моему же ребенку учиться в этой школе. Или просто молча перевести ребенка в другую школу и забыть. Сейчас родители начинают разборки, вплоть до найма адвокатов, доходит и до судов. И это заставляет учителей и директора понять, что все не так просто, что закончились те времена, когда все замалчивалось», – сказала Богатырева.
Школьное насилие может привести к непоправимому. Статистика Генеральной прокуратуры показывает, что растет число суицидов среди несовершеннолетних. Только за последние 7 месяц 121 ребенок покончил с собой. И это на 53% больше, чем в прошлом году. 222 несовершеннолетних пытались совершить суицид. Только нет исследований, по каким причинам дети решаются на отчаянный шаг. Один из мотивов может быть бытовое или сексуальное насилие.
Почему фонды по поддержке детей не помогают жертвам бытового насилия
«По закону мы не имеем право оказывать помощь ребенку до 18, если он обратился без родителей. Они должны подать заявку. И вместе с тем для детей нет никаких «шелперов», как для женщин. Если ее побили, она из дома убежала и где-то пересидела. Иногда бывает ребенок звонит: я боюсь, сейчас папа придет, и он может меня побить. Что мне делать? И ты не понимаешь куда, как перенаправить. Да ты объясняешь ребенку правила безопасности. Говоришь, убегай из дома. А куда бежать? Ты полицию не вызовешь, потому что не били еще. У нас же полиция работает по принципу – убьют, приходите. Вот как работать с несовершеннолетними детьми, если сами агрессоры – родители? Конечно, такие родители не обратятся за помощью и не попадут заявку, потому что выяснится, что они сами агрессоры»,– рассказала руководитель фонда Just Support Светлана Богатырева.
Спасти ребенка могла бы полиция. Но и здесь не все так просто. Детям в правоохранительных органах не доверяют.
«Ребенок может заявить о насилии дома. Но расследоваться дело не будет. Ребенок до 16 лет не несет ответственности за ложный донос или клевету и поэтому их слова даже не воспринимают всерьез. Говорят: ты наверно просто обиделся на родителей. Потом, естественно, родители будут отрицать эти побои. Конечно, это все можно доказать, но это дополнительное психологическое давление на ребенка и в конце концов он откажется от своих слов», – отметила Айнара Айдарханова.
---
Читайте также:
---
Президент общественного фонда «Институт равных прав и равных возможностей Казахстана» Маргарита Ускембаева уверена, пора разрешить детям самостоятельно обращаться к психологам. Хотя бы с 16 лет. Но есть опасения, что общество родителей поднимет «бунт».
«Родители будут обвинять психологов, что они что-то внушают детям. А психологи не захотят работать. Но тем не менее делать это нужно. В поликлиниках есть психологи. Но я не уверена, что дети туда обращаются. Да и вряд ли без родителей примут. Обычно туда идут уже студенты. Сейчас прийти за помощью ребенок может только к школьному психологу. И специалист, соблюдая конфиденциальность может работать со школьном. Родителей может информировать о чем-то, но не всей правды имеет право не говорить про ребенка. Хорошие специалисты умеют налаживать коммуникацию и с родителями, чтобы они услышали своего ребенка. Есть телефоны доверия. Например, есть много вопросов к проекту "150". Телефон доверия 111 более-менее работает», – сказала Ускембаева
Что не так с психологической помощью в школах
Беспокоит экспертов квалификация школьных психологов. Светлана Богатырева уверена, проблема в качестве вузовского образования. Специалист просто не способен помочь ребенку справиться с психологической травмой. Навыков не хватает.
«У них специальность называется педагог-психолог. Это скорее человек, который преподает психологию. А чтобы действительно оказывать помощь детям, квалификация должна быть либо психолог-консультант, либо психолог-диагност. Но вот, что касается диагностики, там еще более-менее. Но практическую помощь они оказать не могут. У них нет курсов ни по суицидологии, ни по буллингу. К примеру, по мировым стандартам человек сразу после вуза не имеет права работать с людьми. Он должен сначала пройти супервизию около года. Более опытный специалист смотрит как он работает, помогает, советует, направляет. Второе – человек должен пройти личную терапию. Если этого нет, то квалификация оставляет желать лучшего. Если мы действительно хотим качественную помощь детям, то наверно нужно озаботиться подготовкой специалистов. Вроде бы вузовское образование собрались трансформировать. Конечно это будет не быстро. В следующем году мы явно не ощутим изменения», – отметила Богатырева.
К тому же в учебных заведениях дефицит кадров. На 2000 школьников приходится один психолог. Провести беседу с каждым ребенком специалист не в состоянии. Маргарита Ускембаева подчеркнула, что у одного школьного специалиста должно быть не больше 200 несовершенных пациентов. А вообще, эксперты уверены, работа психологов ведется для «галочки». И сводится к тому, что они отрабатывают поручения профильного министерства. К примеру, если нужно выявить для статистики детей с суицидальными наклонностями.
«Спускаются сверху какие-то поручения на трендовую тему. И вот они, значит, в авральном режиме эту всю диагностику проводят. Даже толком не понимая иногда, что за методика. Как винтики такие большого механизма. Несколько лет назад доходило до того, что, что могли в директивном порядке потребовать предоставить списки с фамилиями и именами», – рассказала Богатырева.
Не доверяют специалистам сами школьники. Ведь дети не могут рассчитывать на конфиденциальность. После приема психолог должен доложить о состоянии маленького пациента администрации. Но а после, о проблемах школьника часто узнают одноклассники. Родители предпочитают водить ребенка к частному психологу. Только прием у такого специалиста стоит от 20 тысяч тенге. Есть фонды, в которых услуги обходятся в два раза дешевле. Но даже эти деньги многим не по карману. Бесплатно услуги предоставляют, но только малоимущим. Но они должны документально подтвердить свой статус.
«Мы уже несколько лет предлагаем создать независимые центры. За пример взять опыт развитых стран, – сказала Богатырева. – Там психолог в школе работает с проблемами в обучении. Он может корректировать память, внимание, мышление, чтобы ребенок легче усваивал материал. А уже суицидальные наклонности или депрессия, проблемы в семье – это должны быть независимые от системы образования центры, но государственные. Туда бесплатно можно прийти, родителям вместе с ребенком или отдельно ребенка привезти. Если есть жалобы или школьный психолог мог перенаправить, если он выявил, что с ребенком что-то не так, но это не в его компетенции сложно работать. А этот центр никому не сообщает никому, какие проблемы у ребенка. Работаем и все».
Программа министерства по борьбе с буллингом не сработает
Министр просвещения Гани Бейсембаев уже рассказал, как будут бороться с буллингом.
«Мы, изучив международный опыт, остановились на финском опыте – программе KiVA, которая помогла за 10 лет в несколько раз уменьшить буллинг в школах. Мы в данный момент ее рассматриваем. Внедряя ее в образовательных программах, есть в планах обеспечить безопасную среду», – заявлял министр просвещения.
Эксперты боятся, что наши чиновники не сумеют адаптировать программу под казахстанских детей. Ведь европейский менталитет отличается от нашего. А лучше бы чиновники обратились не к финским, а местным учёным. Тем более, что казахстанские специалисты уже изобрели собственную программу.
---
Читайте также:
---
«Есть технолигия «Гинезис». Благодаря этой технологии спасли 700 детских жизней. У нас нет алгоритмов по внедрению новых технологий. Нет доверия нашей науке. Никто в системе не хочет брать на себя ответственность. Вы знаете, они уже в бизнес ушли. Чувствуется там коррупционная составляющая. А что касается финской программы, одно дело предложить пакет мер. Нужно обучать. Что касается школ, они и так завалены разными программами. Они не могут использовать еще и программу по насилию. У них это проходит очень формально. А когда реально наступает критическая ситуация все просто опускают руки и не знаю, что делать», – резюмировала Маргарита Ускембаева.
Эксперты считают, нужно усилить информационную работу среди школьников. Мало кто знает, куда обращаться за помощью и по какому номеру звонить, если ребенок психологически сломлен.
Подпишись на Telegram-канал BES.media>> https://t.me/bessimptomno
Если у вас есть чем поделиться или вы стали очевидцем событий, пишите, присылайте фото, аудио и видео, документы в наш анонимный бот @bessimptomno_bot